Смоленская катастрофа: воспоминания журналиста PAP
Журналист Польского агентства печати (PAP) Кшиштоф Стшенпка, который 10 апреля 2010 года должен был освещать катынские торжества с участием президента Леха Качиньского, оказался в Смоленске на борту Як-40 — отдельного самолёта с журналистами, который приземлился до катастрофы. Он вспоминает, что узнал о крушении Ту-154М, когда находился на Польском военном кладбище в Катыни. Первый сигнал поступил от коллег, а официальное подтверждение пришло от представителя МИД Польши.
10 апреля 2010 года, при заходе на посадку в условиях тумана, в Смоленске разбился пассажирский самолёт Ту-154М, на борту которого польская делегация направлялась на мероприятия по случаю 70-й годовщины Катынского расстрела. Погибли президент Лех Качиньский с супругой Марией, последний президент в изгнании Рышард Качоровский, высшие военные командиры и многие высокопоставленные чиновники.
Церемонию в Катыни должна была освещать группа польских журналистов, которые прибыли в Смоленск на самолёте Як-40. Они приземлились раньше, чем Ту-154М вылетел из Варшавы.
То, что журналисты летели отдельным самолётом, было исключительной ситуацией. Кшиштоф Стшенпка, тогда журналист политического отдела PAP, вспоминает, что только за день или два до вылета он узнал, что будет лететь другим бортом, а не вместе с президентом Качиньским.
"Президент Лех Качиньский также организовал визит семей жертв, похороненных в Катыни, что в итоге спасло меня, потому что это был первый раз за все годы работы с президентом, когда я не летел в одном самолёте с ним", — вспоминает репортер спустя 15 лет после трагедии.
Самолёт с журналистами приземлился в аэропорту Смоленск-Северный в 7:17 по польскому времени (местное время — на час позже). Погодные условия уже тогда были крайне тяжёлыми. Три комиссии, изучавшие полёт не только президентского Ту, но и Як-40, предоставили разные данные, но все согласились: посадка произошла при погодных условиях, которые были ниже допустимого минимума. Стенограммы переговоров свидетельствуют, что диспетчеры не видели самолёт и собирались направить его на повторный круг. Как позже рассказывал пилот, он не расслышал эту команду и посадил машину. Российский диспетчер оценил посадку словом "молодец".
В феврале 2011 года командующий Военно-воздушными силами даже сообщил военной прокуратуре о подозрении в совершении преступления экипажем Як-40. Однако в 2015 году прокуратура прекратила расследование, не найдя доказательств создания непосредственной угрозы катастрофы по неосторожности.
10 апреля пассажиры Як-40 не подозревали об опасности.
"Я узнал об этом позже, читая отчёты и статьи. Помню, что мы снижались очень резко. Полоса была не видна, только "молоко" за стеклом. Буквально в последнюю секунду туман рассеялся, и пилот посадил самолёт. Как пассажир, я не заметил ни малейшей паники", — рассказал Стшенпка.
Примерно в это же время в Смоленске дважды пытался сесть российский Ил-76, вёзший автомобили для кортежа президента. Во время первой попытки, через 10 минут после посадки Як-40, диспетчеры приказали уйти на второй круг. По словам очевидцев, конец крыла самолета Ил находился всего в 3–5 метрах от земли (размах его крыл составляет около 50 метров).
Когда это происходило, польские журналисты только что покидали Як.
"Это были секунды. Некоторые говорили, что видели, как Ил едва не разбился. Меня спросили, видел ли я это, но я не понял, о чём речь", — добавил Стшенпка.
После посадки журналистов отвезли на Польское военное кладбище в Катыни, примерно в 20–30 минутах езды.
"Не было смысла оставаться в аэропорту, всё важное должно было происходить на кладбище", — отметил он.
Кладбище в Катыни — тихое место в лесу. Утром 10 апреля людей там было немного. Именно туда пришло сообщение о катастрофе президентского самолёта.
Катастрофа произошла в 8:41 по польскому времени (в то утро службы сообщали ошибочное время — 8:56).
Первым информацию сообщил Виктор Батер, корреспондент Polsat News в Москве. По его словам, он получил звонок от информатора из числа дипломатов, ожидавших президента в аэропорту. Батер (журналист умер в 2020 г.) сумел подтвердить новость через сотрудника правительственной охраны и позвонить в редакцию.
Информация, изначально неофициальная, стала проверяться другими редакциями, в том числе PAP. "Мне кажется, первым позвонил кто-то из редакции и сказал, что Polsat что-то передаёт, возможно, с самолётом что-то не так, нужно выяснить. Я сразу начал звонить. Атмосфера на кладбище тоже резко изменилась. Люди начали перешёптываться. Сначала говорили, что проблемы при посадке, потом — что самолёт горит. Всё произошло за считаные минуты", — рассказал Стшёнпка.
Он пытался дозвониться до сотрудников администрации президента, но безуспешно — многие были на борту Ту-154М. Подтверждение катастрофы журналист получил от пресс-секретаря МИД Петра Пашковского.
"Я тогда занимался международными делами, и Пашковский был моим контактным лицом. Я продиктовал срочную новость", — вспоминает он.
Срочное сообщение с текстом "Президентский самолёт разбился в Смоленске — МИД" было опубликовано PAP в 9:25. Первоначальный черновик появился в 9:22, окончательно — в 9:30.
После этого все журналисты бросились на место катастрофы.
"На кладбище было около дюжины журналистов всех СМИ. На месте катастрофы царил абсолютный хаос. Фоторепортёры и операторы хотели подойти поближе к обломкам. Началась просто таки физическая борьба с представителями российских служб. Помню, кто-то кричал: "Там мой президент лежит, пустите нас!"", — рассказал журналист.
Позже Стшёнпка, как он сам вспоминает, получил задание из Варшавы выяснить, кто был на разбившемся самолете. В этом ему помогла так называемая "книжечка". Это обычно небольшой распечатанный документ с планом визита и списком участников мероприятия. Обычно по одному экземпляру получают и журналисты, сопровождающие делегацию.
"Тогда в Смоленске эта книжечка была особенно толстой. Обычно президент или премьер-министр летят с ближайшими соратниками, и такая делегация насчитывает несколько человек. Здесь же было почти сто пассажиров на борту. Я диктовал это по телефону кому-то в Варшаве. Возможно, вначале я быстро пробежался глазами по тем, кто занимал высокие должности, а потом просто читал одно имя за другим. Был момент, когда я дошел до имени человека, с которым я очень часто общался как журналист, депутата (Сейма) Гжегожа Дольняка. Голос у меня сорвался, я подумал: "Боже, и он тоже". Я просто осознал, сколько людей, которых я знал, с которыми общался, вероятно, погибли. Мы еще не имели подтверждения, но катастрофа такого масштаба не оставляла сомнений, что жертв только смертельные", — вспоминает Стшенпка.
К журналистам перед воротами аэропорта постепенно выходили представители российских властей, передавая новые сведения. Стшепка однако вспоминает, что журналистов не допускали к информации о том, кто приехал в Смоленск в тот день после катастрофы. В это время в аэропорт прилетел Владимир Путин, который тогда был премьер-министром России, а также прибыли премьер-министр Польши Дональд Туск и председатель "Права и Справедливости" (ПиС) Ярослав Качиньский, брат президента Леха Качиньского.
Репортер запомнил, что журналисты, находившиеся в Смоленске, были подавлены, но не показывали эмоциональных реакций.
"В такой ситуации ты действуешь как робот. Ты знаешь, что твоя задача, и выполняешь её. Может, голос сорвется, может, тебе станет плохо, но у тебя есть задача, которую нужно выполнить. Не все это понимают, но журналистика — это не профессия, это религия — это нечто, что ты делаешь для блага общественного мнения. Поэтому очень важен моральный стержень и вера в то, что то, что ты делаешь, имеет смысл»", — подчеркнул он.
Он добавил, что журналисты в Смоленске, а затем в Москве, хотя и работают в конкурентных редакциях, тем не менее, тогда больше сотрудничали между собой.
Позднее Стшенпка поехал в Москву, где у морга встречался с родственниками погибших. Эти разговоры он называет самыми тяжёлыми в своей карьере. Журналисты старались быть максимально деликатными и не навязываться.
Стшенпка подчёркивает, что в те дни журналисты работали как одна команда, несмотря на конкуренцию. Он остался в России, хотя им предлагали вернуться тем же днём. Вернулся в Польшу лишь через несколько дней, столкнувшись с трудностями из-за истекшей визы.
После 14 лет работы в PAP, в 2020 году он покинул агентство из-за несогласия с редакционной политикой.
